100 лет назад страны Антанты объявили Советской России экономическую блокаду, открыв тем самым целый век антироссийских санкций.

Парадокс: экономические санкции в истории России — знакомая напасть. Ну, к примеру, самым первым задокументированным случаем вообще-то считаются санкции во времена Ивана Грозного — эмбарго ливонцев на поставки к нам меди, серы, селитры (то есть всего того, что нужно для оружейного производства) и так далее. Но это Средневековье. А вот другой пример, уже из недавнего прошлого: в начале XX века США денонсировали торговый договор между нашими странами, и Россия лишилась, в частности, льготных ставок таможенных пошлин. Причина — неожиданная: американцы хотели добиться права для евреев (граждан США) свободно перемещаться по территории нашей страны, что по тогдашним российским законам было запрещено. Два государства так и не смогли договориться, и вот — по России ударили долларом.

Однако, пожалуй, самый известный пример экономического давления на нашу страну — блокада 1919 года. В прессе ее и вовсе называют первыми санкциями против России.

Напомним контекст: на дворе — Гражданская война, Юденич, Деникин и Колчак наступают на большевиков. Несколько месяцев назад Колчак даже отверг возможность мирных переговоров при посредничестве Антанты — одна из удивительных развилок российской истории. Словом, победа белых кажется близкой как никогда.

А тут еще и накопившееся раздражение Антанты в отношении советской власти: когда правительство Ленина отказалось платить по царским долгам, национализировало иностранные предприятия и совершило ряд других недружественных шагов, США, Великобритания и Франция ввели запрет на торговлю с Советами. Кульминацией этого невидимого противостояния стал октябрь 1919-го: Верховный совет Антанты объявил о полном запрете на любые экономические отношения с Советской Россией. Занятно, что именно тогда с подачи премьер-министра Франции Жоржа Клемансо в широкий оборот вошло и выражение «железный занавес».

— Эти санкции были призваны максимально ослабить молодую советскую республику, повлиять на смену режима. Но чувствовалось и желание разграбить нашу страну, воспользовавшись ослаблением центральной власти,— говорит Наталья Еремина, профессор факультета международных отношений СПбГУ.— Другой вопрос, что государства, вводившие санкции, порой расходились друг с другом по «русскому вопросу». Так что говорить о полной внешнеполитической изоляции, конечно, не приходится.

В чем состояли санкции? Запрет на заход судов в российские порты, на торговлю, на банковские операции... Особенно чувствительной для России в условиях Гражданской войны, стала нехватка лекарств. И все же серьезных политических последствий у эмбарго не оказалось.

Сами санкции, в отличие от нынешних, просуществовали до смешного мало — всего около трех месяцев, до января 1920 года.

Почему? У историков есть объяснение.

— Это была попытка расширить состав участников экономической блокады, Клемансо хотел привлечь к ней либо те страны, с которыми у Советской России не было никаких контактов (например, Латинскую Америку), либо, наоборот, те, которые с ней активно сотрудничали,— говорит профессор МПГУ Василий Цветков.— Клемансо считал, что для Москвы это будет ощутимый удар. Речь шла, в частности, о Швеции и Дании, где у советского правительства установились коммерческие контакты (к примеру, Данию очень интересовало наше сельхозсырье). В коммерческих отношениях с Россией были заинтересованы и немцы. Так вот соответствующее обращение французского лидера было либо проигнорировано, либо отклонено (как в случае с Германией).

По словам эксперта, для большинства этих стран экономический интерес в итоге перевесил политический. Более того, после разгрома армий Деникина и Юденича те же самые англичане сами инициировали экономическое сотрудничество с Россией, правда, через систему кооперативов. Уже в 1920 году представительство Центрсоюза, объединившего все советские кооперативы, было открыто в Лондоне, и блокада де факто оказалась прорвана.

— Начались поставки английских лекарств, сельхозмашин. Мы, в свою очередь, смогли предложить сельхозпродукцию, зерно, лен, лес, рыбные ресурсы,— перечисляет Василий Цветков.— Выступая в парламенте, премьер-министр Ллойд Джордж произнес свою знаменитую и одновременно циничную речь о том, что торговать можно даже с людоедами, главное — прибыль. То есть советская власть еще не была признана, но экономические контакты уже начали налаживаться.

Да вот еще парадокс, знакомый россиянам по нынешним временам: сообщалось, что блокада России повлияла на рост цен в странах Европы, в частности в Британии, и даже якобы вызвала недовольство простых людей. Казалось бы, этот инструмент доказал свою неэффективность. Тем удивительнее, что для России это было лишь началом долгого санкционного противостояния с Западом.

— XX век можно считать веком антироссийских санкций,— говорит Наталья Еремина.— Одними из самых страшных стали санкции, введенные в 1925 году и получившие название «золотая блокада», когда государства Европы и США отказались торговать с СССР за золото. В результате СССР был вынужден продавать зерно и нефть, чтобы закупать необходимое для промышленности оборудование. Однако уже в 1930 году со стороны Запада последовал запрет на импорт из СССР всех товаров, кроме зерна, что способствовало масштабному голоду 1932–1933 годов. Ну а после Второй мировой войны санкции и вовсе стали системными — с их помощью старались не допустить поставок в СССР различных технологий. Санкции стали также элементом борьбы с Советским Союзом в углеводородной сфере.

Как отмечает эксперт, в XXI веке история антироссийских санкций, по сути, продолжается. Просто если раньше на Западе боролись против влияния СССР, то теперь борются против укрепления статуса России как глобальной державы.

— К тому же сегодня санкции — еще и инструмент экономической конкуренции, ведь борьба за рынки все обостряется,— подытоживает Еремина.

Простое перечисление санкций, которые были наложены на нашу страну в XX веке, поражает воображение еще и потому, что аналогии напрашиваются сами собой. Ну, например, в 1930-х Франция обвинила СССР во вмешательстве в свои внутренние дела, как результат — введение лицензирования советских товаров, их подорожание. Можно вспомнить и одну из самых известных антисоветских санкций — поправку Джексона—Вэника к Закону США о торговле (поправка была направлена против стран, ограничивающих право своих граждан на эмиграцию). Мало кто помнит, что ее действие отменили лишь… в 2012 году, когда уже давно никто никому в передвижениях не препятствовал. А ведь были еще, к примеру, бойкот московской Олимпиады и даже блокада США авиасообщения с СССР! Но самое удивительное — бизнес зачастую обходил эти санкции, как показал скандал с Координационным комитетом по экспортному контролю (КоКом) в конце 1980-х (вопреки запретам КоКом Япония и Норвегия поставляли нам необходимое оборудование).

— Если возвращаться к опыту санкций 1919 года, можно сказать, что политика, конечно, влияет на экономику. Но лишь в краткосрочной перспективе,— говорит Василий Цветков.— Потребность в торговле и сотрудничестве все равно перевешивает, а значит, отношения между странами неизбежно меняются. И в основном к лучшему.

Брифинг

***

Яков Миркин, доктор экономических наук (ИМЭМО РАН):

Уроки (экономической блокады 1919 года.— «О») есть. Быть победителем. Сегодня главная победа — в экономике. Ее рост, быстрое увеличение внутреннего спроса населения, уровень технологий, способность генерировать идеи, инновации и быть мастерской мира, а не только крупнейшим поставщиком сырья и оружия. Открытость, живость, любовь к новенькому, к людям, сильные стимулы, пряники, а не только кнут. Темпы роста в 5–7 процентов разрушили бы любые сегодняшние санкции, устроили очередь из инвесторов в Россию. Перед таким большим, растущим рынком никто не способен устоять. Все региональные конфликты были бы отложены в долгий ящик, как это случилось с Китаем в последнюю треть двадцатого века. Быть именно таким победителем — в этом вызов. В этом уроки тех исключительных по силе санкций, их первого раунда, испытанного Россией ровно 100 лет назад.

Источник: «Родина»

***

Андрей Мартынов, историк:

Гражданская война, как большинство трагедий, не делит многочисленных участников на полностью правых и абсолютно во всем виноватых. Думаю, здесь идет речь о двух разных политических сценариях. Страны Антанты использовали сугубо прагматический сценарий, целью которого были стабильность и благополучие собственных граждан. Поэтому неудивительно, что объявленная 10 октября 1919 года экономическая блокада была отменена уже 16 января следующего года. Ведь «торговать можно и с людоедами», говорил Ллойд Джордж. В свою очередь, белые правительства оставались в плену романтических представлений о своем союзе с Антантой — как… о братских отношениях, скрепленных кровью минувшей войны. И проигрыш белых был обусловлен не столько завышенными ожиданиями по отношению к союзникам, сколько проекцией аналогичной архаики в область внутренней политики.

Источник: «Известия»

***

Валентин Катасонов, председатель Русского экономического общества имени С.Ф. Шарапова, ученый-экономист:

За рубежом наиболее известный пример долгосрочных односторонних санкций — эмбарго США в отношении Кубы, начавшееся в 1960–1962 годах и продолжающееся до сих пор. Компаниям США запрещены любые экономические контакты с Кубой (в том числе через третьи страны и через посредников) без специального разрешения. По данным кубинских властей, прямой ущерб от эмбарго составил около 1 трлн долларов в текущих ценах, но Куба выстояла. Своих целей на острове Вашингтон не достиг. Еще более богат российский опыт. Под экономическими санкциями оказалась уже Российская империя, затем санкции продолжали применяться против Советской России. Сегодня санкции действуют против Российской Федерации. То есть ни государственное устройство, ни социально-экономическая модель развития, ни внешнеполитические приоритеты России не меняют отношения к ней Запада. Экономические санкции — порождение культурно-исторических (цивилизационных) различий между Западом и Россией, о чем в свое время писали Ф.М. Достоевский, Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, Л.А. Тихомиров, О. Шпенглер, святитель Николай Сербский и другие.

Источник: официальный сайт РЭО имени Шарапова

Автор: Кирилл Журенков

https://www.kommersant.ru/doc/4117354

***

Приложение. «Санкции из космоса»: могут ли США «отключить» электронику в России?

Наличие отечественных станков — не просто способ уберечься от саботажа. Достижение независимости в этой сфере упрощает переход на самообеспечение во всех остальных. Руками собственных производственных линий реализуется восстановление машиностроения, элементной базы и иных конечных продуктов, без чего о суверенитете экономики говорить нельзя.

Облетевшая российские СМИ и социальные сети новость о том, что несколько лет назад иностранное оборудование Газпрома было принудительно отключено производителем через спутник, появилась в информационном пространстве не случайно. Как и у всех «неожиданных» сенсаций, вдруг ставших гласными спустя несколько лет (события разворачивались в 2012 году), у данной информации была своя функция.

Возможно, дело заключалось в том, что заявившая о способности поставлять аналогичную продукцию казанская компания (НПП «Компрессор») таким образом просила средства у государства. Может быть, через данный пример аполитичному срезу общества показывалось, что агрессия западных стран — не «кремлевский вымысел», а вполне реальная угроза, и что, прикрываясь «санкциями», США и ЕС действительно могут нанести вред обычным людям. Может быть, это мотиватор для чиновников с целью держать импортозамещение в тонусе, а возможно, намеренный вброс в интересах «оппозиции» с целью эмоционального нагнетания вопросов к «режиму».

Главное здесь — не сам случай с газпромовскими компрессорами, а факт наличия проблемы. Дистанционное отключение импортных технологий — реальный сценарий при усугублении холодной войны, а значит, в причинах и его специфике необходимо разбираться.

Суть проблемы

Первая «аксиома», необходимая для понимания уязвимости, звучит так — любую импортную технологию можно отключить на расстоянии, если она не изолирована от спутниковых каналов связи или сети интернет. Вторая «аксиома» сводится к тому, что производители техники намеренно вносят в соглашения пункты, запрещающие покупателю отключать приобретенный агрегат от коммутационных линий. Третья — относится к самой практике реализации сложного оборудования, к так называемой схеме «обслуживающих циклов».

Как правило, фирма-производитель продает (или дает в аренду) современное высокоточное оборудование (например, станок с ЧПУ) по стандартной схеме. Вначале, после перевода средств, продукт отправляется конечному покупателю, затем устанавливается на нужном для работы месте. После монтажа на объект приезжает представитель изготовителя и лично запускает оборудование через специальное программно-аппаратное обеспечение. С включением активируется встроенная в станок система сенсоров GPS и/или гироскопов (с этого момента высокоточное оборудование в случае перемещения автоматически блокируется до получения кода разблокировки).

Далее начинается эксплуатация изделия, сопровождаемая постоянной отправкой телеметрии в контору-изготовитель. Процесс длится в течение установленного договором периода, после чего (в случае продления сервисного контракта) на место снова приезжает представитель компании и вводит специальный код для сброса ограничителя. Работа продлевается на новый срок.

Как видно из вышеописанного, если договор разрывается (в нашем случае ввиду санкций), начинается обратный процесс. Причем личного посещения для этого не требуется, чаще всего сигнал о блокировке приходит дистанционно. Если же в подходе сохраняются старые схемы с личным посещением, представитель завода, «разрешающий» станку работу на новый период, просто не приезжает, код не вводится, на панели возникает ошибка «превышение времени обслуживания», и агрегат отказывается включаться.

Суммируя, можно сказать, что в случае радикального обострения конфликта с Западом критически важные производства нельзя будет рассредоточить по стране и физически вывести из-под удара. То есть не удастся воспроизвести успешный опыт СССР. Работу станков и сборочных линий, электростанций и прочих объектов с иностранными узлами, приобретенными по данной схеме, также ждет парализация.

Кроме того, станки, ввиду постоянной передачи телеметрии, сообщают заинтересованным сторонам всю номенклатуру изделий, и если для компании-производителя это является банальным каналом промышленного шпионажа, то для враждебных государств данные позволяют понять, по какой области наносить удары. В нашем случае — на какую сферу накладывать санкции и вызывать дефицит с целью максимального российского ослабления.

До 2012−2014 года проблема осложнялась еще и тем, что никого не смущали пункты «двойного назначения» при заключении сервисных договоров. Но именно в них иностранные фирмы ставили условием «обеспечение беспрерывного доступа устройства к мониторингу компанией». Формально отечественным предприятиям говорилось, что это делается «с целью сохранения возможности дистанционного исправления ошибок», но на практике все сводилось к стратегии vendor lock-in (привязке к поставщику). В условиях мирного времени это просто делало покупателя зависимым, но в период санкционной войны превратилось в инструмент саботажа и реальной угрозы.

Тот же обязательный пункт автоматического отключения проданных ЧПУ-станков при их перемещении явно нарушает права добросовестного покупателя, но тем не менее был введен под давлением США. Производители западных стран не обязаны были исполнять это решение, ведь юрисдикция предписания носила внутриамериканский характер, однако «рекомендации» США законодательно легализовал Брюссель, и у фирм не осталось выбора. С блокировками и отключением всё может произойти точно также.

Наличие алгоритма «спячки» в экспортируемых из-за рубежа станках и агрегатах никем не отрицается. В стандартных «соглашениях на использование» данный пункт, как правило, обосновывается тем, что фирма-производитель должна заботиться о репутации, и потому «оставляет за собой право на отключение по истечении гарантийных сроков либо сроков сервисного контракта». Однако в условиях санкций окончания этого периода никто не ждет, сотрудничество разрывается, как только география американских рестрикций начинает включать в себя новую страну, а следовательно, возможным становится и насильственное задействование «отключающего» протокола. Причем осуществлено это может быть не только напрямую, но и косвенно через отказ от продажи запчастей.

Дело в том, что станки с ЧПУ или промышленные контроллеры на производственных линиях всегда отслеживают работу каждого узла системы и имеют в своей прошивке так называемый ServiceHold. Это режим, при котором работа линии автоматически останавливается по истечении «предельной» выработки (количества часов) того или иного компонента. Соответственно, если нужной детали ввиду эмбарго не окажется, станок размером с дом автоматически будет отключен. И даже если она будет на складе заранее купленных деталей, это мало что меняет. Производитель чаще всего исключает возможность нелицензионной замены (программно-аппаратными методами), нанять же официальный сервис из-за «санкционного» режима не получится.

Другими словами, под прикрытием антироссийских санкций США вполне способны применять последствия рыночной политики vendor lock-in в качестве лазейки для антироссийского саботажа. Представитель «Газпрома», рассказавший о «спячке» австрийских компрессоров, произошедшей 7 лет назад, описал это так: «Отключение было без всякого уведомления и производилось удаленно (спутник), с тех пор агрегаты стояли мертвым грузом». Ввиду вышеописанного — это показательный пример.

Польза от давления

Как гласит известная поговорка, «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». С этой точки зрения положительная роль вышеописанного инцидента, а также ряда иных случаев (в частности, происшествия с турбинами «Сименс») весьма велика. До подобного использования санкций в качестве потенциально-диверсионных механизмов чиновники из экономического блока в ответ на претензии «государственников» и «силовиков» упорно говорили: «Рынок работает по строгим правилам, и Запад их никогда не нарушит».

Под этим предлогом заключались якобы «выгодные» соглашения, причем даже в том случае, если в них было прямо сказано, что производитель оставляет за собой право отключать оборудование дистанционно, получать и обрабатывать телеметрию и так далее. Все оправдывалось «рынком» и «значительным преимуществом иностранной продукции над российскими образцами». Суть этого преимущества на самом деле сводилась лишь к тому, что отечественные производители контролировались фискальными органами слишком плотно, в то время как при покупке образцов зарубежного производства можно было легко получить легальный откат.

С 2012—2014 года, даже с учетом открыто применяемой западными производителями практики «лоббизма», позиции «либералов» в Кремле ослабли. На публичном уровне было инициировано импортозамещение, а на негласном — развязаны руки спецслужбам, получившим возможность следить за тем, как и на каких условиях приобретаются технологии для российских объектов критически важной инфраструктуры. Были приняты и законодательные шаги, в частности, через запреты Минпромторга на закупку той зарубежной продукции госструктурами, у которой имеются соответствующие отечественные аналоги. Была разработана и комплексная государственная программа импортозамещения, нацеленная на снижение зависимости в ключевых отраслях. Одним словом, началась работа.

Вот и получается, что благодаря недружественным действиям «партнеров и друзей» Москва смогла приступить к попытке повторения успеха сельского хозяйства и в станкостроении. Точнее, к применению использованной в секторе «китайско-советской» методики по предоставлению долгосрочных государственных кредитов под 1−5% годовых, по поддержке в сфере реализации, по целевым субсидиям и так далее. В итоге необходимый комплекс мер без лишнего шума реализуется уже пять лет, а снижение зависимости ведется за счет переориентации на внутренний рынок.

Опыт предыдущих двух десятилетий показывает, что без подобной «помощи» со стороны США появление отечественных производителей было бы маловероятным. Запрет Вашингтона на работу западных компаний в России выдворил с рынка ключевых конкурентов, методика применения санкций усилила «государственников», а использование в политических целях ТНК дискредитировало сами иностранные фирмы.

Уроки истории

В потребительской электронике подход к продажам с сохранением внешнего контроля встречается давно. Список начинается от «запланированного устаревания» автомобилей, когда электронная прошивка по истечении сервисного обслуживания начинает намеренно уменьшать объем прокачки масла, и до офисных принтеров, отказывающихся работать без посещения сервиса после определенного числа напечатанных листов.

В 2010 году во время кибератаки разведывательных служб США и Израиля на иранские ядерные объекты в Натанзе вирус Stuxnet использовал именно эти функции привязки покупателей к производителям — уязвимость, с которой боремся и мы.  Иранские объекты не были подключены к глобальной сети, но зато, как и описывалось ранее, работали на образцах иностранного станкостроения. В результате потребовалось личное посещение объекта сотрудником компании Siemens. Флэш-накопитель с кодом сброса блокировки оборудования оказался заражен, вирус повысил частоту вращения центрифуг сверх нормативной, а эксцентриситет (децентровка и вибрации) сделал всё остальное — физически разрушил 1368 газовых центрифуг из 5000.

Иными словами, защититься от всего и сразу нельзя, и самоизоляция России — это не выход. Однако можно продолжать минимизировать риски и работать над созданием собственных производств. До подобных примеров «санкционных диверсий», усиливших в Кремле позиции «силовиков», «либеральный» блок правительства помогал и «спасал» исключительно банки, как правило, безучастно наблюдая за развалом отечественного реального сектора (а порой и помогая в его замещении иностранными производителями).

Теперь же восстановление страны (а индустриализация — это тоже восстановление) ведется, как и положено, с прокладки дорог, инфраструктуры и возрождения станкостроительной отрасли.

Наличие отечественных станков — не просто способ уберечься от саботажа. Достижение независимости в этой сфере упрощает переход на самообеспечение во всех остальных. Руками собственных производственных линий реализуется восстановление машиностроения, элементной базы и иных конечных продуктов, без чего о суверенитете экономики говорить нельзя.

Агрессивные шаги Запада и сброс дружелюбных масок помогает держать такую работу в тонусе, а гражданскому обществу вопреки информационной войне напоминать, что «друзья и партнеры» отнюдь не такие миролюбивые, какими себя представляют, иначе в мире давно бы закончилась война «меча» и «щита».

Автор: Руслан Хубиев

https://regnum.ru/news/polit/2751583.html

Статья из архива exrus.eu за 2000-2022 г.г.