Сегодня он – среди миллионов украинцев, вынужденно покинувших родные города и дома из-за вражеских обстрелов и опасностей для жизни, пишет Радио Свобода. Судьба забросила 59-летнего Геннадия Демьянчука и его супругу Юлию из Чернигова в Червоноград Львовской области.

Война, говорит он, не просто изменила жизнь, разъединила семью музыканта, но и повлекла за собой неприятие музыки российских композиторов. А еще игра на одном из роялей во Львове ошеломила пианиста.

С начала полномасштабной войны в Украине пианист Геннадий Демьянчук впервые сел за рояль в Червонограде во дворце Потоцких. В Чернигове свое фортепиано укрыл от разрушений, не мог подходить к инструменту с первых дней полномасштабного вторжения России в Украину. Никаких нотных материалов с собой музыкант не привез. Сыграл для местных жителей в неотреставрированном дворце XVIII века музыку негромкую, небраурную, рассказывает, чтобы дать возможность людям сосредоточиться и думать о самых дорогих моментах.

«Когда началась война, не до того была голова, чтобы подходить к роялю. А потом мелькнула мысль, что когда выхожу на концерт, играю, открываю свою душу, а в зале вдруг сидит потенциальный убийца или кто-то еще. Почему я должен открывать ему свою душу? У меня не было желания садиться за рояль. Потому что это очень интимный акт, где человек совершенно беззащитен. Подумал, может быть, не надо этого делать. Попытки послушать какую-нибудь красивую музыку вызывали обеспокоенность, взволнованность и нервозность. Ни я, ни жена не могли слушать музыку. Но постепенно стал привыкать.

Бах, Шопен, Моцарт – эта музыка сегодня ложится. Один ноктюрн Шопена, который я изучал со своей студенткой накануне войны, никогда не исполнял. И тут у меня появилось желание сыграть именно его, понимаю, что он как-то совершенно точно воспроизводит атмосферу, видимо потому, что написан в 1830 году при абсолютно идентичных обстоятельствах, которые я тоже переживаю. Тогда Шопен уехал из Польши накануне Варшавского восстания и его уберегли друзья от гибели. Он очень скучал по своей родине, и это очень ощутимо во всех его произведениях. Это была болезненная рана от развода с Польшей. Мне это сейчас очень близко», – рассказывает Геннадий Демьянчук.

Потому что пришлось самому почувствовать бегство из родного города, покинуть Чернигов 17 марта после мощных обстрелов. К тому времени Геннадий и Юлия Демьянчуки с их матерями, которым по 80 лет, прятались в подвале собственного дома от вражеских ракет и бомб. Двое взрослых детей находились в день начала войны в Киеве.

«Мы услышали этот ужасный звук выворачивающей душу воздушной тревоги и как-то не верилось, что это происходит с нами, что это не сон, что это реальность. Мы вышли на улицу – это была реальность, были обеспокоены, смущенные люди, с какими-то вещами, они куда-то шли и не знали, куда. Мы почему-то решили, что нужно идти в подвал к мамочке. Почему-то думали, что может он нас спасет. Потом позвали маму жены. Так у четырех там жили. Мы были внутри событий, слышали все эти звуки: и наши, и чужие. Учились различать, где чьи. Ибо когда не было электроснабжения, то не было и оповещения тревоги. Надо было ориентироваться только на свой слух. Бомбардировки происходили каждые 15-20 минут. Подремал и слышишь ночью каким-то ухом, что-то летит и свистит, понимаешь, что надо бежать и это уже над головой. Совершенно невозможные вещи, и они пока незабываемые», – рассказывает Геннадий Демьянчук.

Идеальный музыкальный слух спасал, потому что издалека слышали, что летит ракета, и бежали в укрытие. Страшно делалось от ночной тишины, говорит он, потому что понимали, что русские войска могли совершить бесчеловечные действия.

«Эта безнаказанность, неподконтрольность никаким конвенциям или совести или человечности – ужасно. В русских военных нет никаких правил, канонов, чести, ничего абсолютно. Мы начали выходить к людям, в магазинах вообще ничего не было, но стояли очень большие очереди, в три-четыре ряда, потому что люди выходили общаться. Но потом мы услышали, что в эти очереди начали стрелять, такие случаи были ужасающие», – говорит Геннадий Демьянчук.

Война разделила семью

Геннадий и Юлия смогли эвакуироваться с матерями в Киев, затем в Ровно. Там не было возможности разместиться всем, и благотворительная организация перевезла пожилых женщин в Румынию, где им, говорит, комфортно. А Геннадию и Юлии друзья предложили жилье в Червонограде. Ехали на два-три дня, но временность затянулась. В шахтерском городке о Геннадии и его таланте узнали достаточно быстро и предложили давать уроки детям в музыкальной школе.

Война стала крушением его мировоззрения, говорит музыкант. Он перестал воспринимать вообще русскую культуру. Хотя учился в Москве. В 12 лет поступил в специализированную музыкальную школу при московской консерватории. А потом получил диплом этого музыкального вуза. После учебы в начале 1990-х вернулся в родной Чернигов. С этого времени были многочисленные конкурсы, выступления, гран-при в Италии, педагогический труд в Черниговском музыкальном училище и Национальной музыкальной академии Украины.

«Не хочу исполнять русскую музыку. Понимаю, например, что Чайковский ни в чем не виноват, но это естественная реакция. В советское время все, что воспроизводилось в искусстве, как оказалось сейчас, – это великая мифология. Кого поднимали на щит? Чайковский был несчастным человеком, которого советские власти подняли как жупел советского империализма. Его знаменитый первый фортепианный концерт служил внешней обложкой советского благополучия. Чайковский не любил преподавать в консерватории, просто это не терпел. Ему не хотелось проверять задачи по гармонии двоечников, он избегал этого как мог. Несмотря на мольбу его друга Рубинштейна, он оставил работу в консерватории, жил только на пенсию фон Мекк. А потом ирония сложилась так, что именно его именем, а не создавшим консерваторию Николая Рубинштейна ее назвали. Да еще и в Киеве почему-то именем Чайковского названа консерватория», – говорит пианист, педагог Геннадий Демьянчук.

Музыкант очень уязвим к судьбе каждого переселенца. Хочет вернуться в родной город, но сегодня ему трудно представить свидание с Черниговом после того, что пережил и как его город разрушили российские военные.

Символично во Львове общались в театре кукол, где свое убежище с первого дня войны нашли тысячи переселенцев. Несколько человек до сих пор временно там проживают. Разбросанные матрасы на полу растрогали музыканта, потому что вспомнил, что в таких условиях он прожил со своими родными. В этом театре есть рояль, нуждающийся в реставрации, но театралы его спасли от полного уничтожения. Геннадий Демьянчук сел за фортепиано и клавиши словно ожили от его виртуозности. Музыка Шопена изменила атмосферу временного убежища – и вещи переселенцев, матрасы «растворились» в звуках. Когда Геннадий Демьянчук закрывал рояль, был ошеломлен.

 «О Боже, этот инструмент, который у меня у матери дома! Это невозможно. Это просто невозможно. Думаю, что такой знакомый на ощупь, на звук, хотя нуждается в реставрации! Это фантастика! Какая ирония судьбы! Невероятно!» ‒ был удивлен украинский пианист Геннадий Демьянчук.

Автор: Галина Терещук, опубликовано в издании Радио Свобода

Источник - https://argumentua.com/stati/ukra-nskii-p-st-laureat-m-zhnarodnikh-konkurs-v-ne-khochu-vikonuvati-ros-isku-muziku